Россия сегодня — страна, где готовят инженеров больше, чем когда-либо за последние тридцать лет. С 2018 по 2024 год — каждый четвёртый выпускник вуза получил диплом инженера. Это 27,9% от всех выпускников высшего образования. Больше, чем экономистов. Больше, чем юристов. Больше, чем учителей. Это не просто показатель — это приговор.
Приговор не студентам. Не преподавателям. А той системе, которая превратила инженерное образование в социальный конвейер, выдающий дипломы для экономики, которая уже не нуждается в инженерах — по крайней мере, в тех, кого она сама же и выпускает.
Доклад Высшей школы экономики «Выпускники инженерных специальностей. “Сопротивление материалов” на российском рынке труда» — один из немногих документов, где цифры не приукрашены лозунгами о «технологическом прорыве». Он честен до безжалостности. И потому опасен.
Из него следует: массовость инженерной подготовки напрямую связана с её обесцениванием. Это не теория — это статистика. 33% инженеров обучаются заочно или очно-заочно. Это форма, давно превратившаяся в механизм продажи дипломов под видом «гибкого обучения».
Эти студенты работают по 12 часов на стройке, в такси или на складе, а по ночам «проходят» онлайн-курсы, где проверка знаний — это галочка в LMS. Их не учат проектировать — их учат выживать.
Но даже очное обучение не гарантирует качества. Потому что 50% выпускников инженерных специальностей получают дипломы в вузах с низкой селективностью — где порог поступления не превышает 59 баллов по одному экзамену. Это уровень, при котором абитуриент не способен уверенно оперировать базовой алгеброй, не говоря уже о сопромате, термодинамике или ТОЭ.
А теперь вопрос: каким образом такие выпускники должны заменить уходящее поколение советских инженеров — тех, кто знал черчение до автоматизма, кто решал дифференциальные уравнения в уме, кто прошёл сквозь жёсткую фильтрацию МВТУ, МИФИ, Томска, Новосибирска?
Ответа нет. Потому что система не заменяет — она имитирует.
Имитирует подготовку. Имитирует занятость. Имитирует промышленность.
Вот цифра, которую никто не обсуждает: 41% выпускников инженерных вузов работают на должностях, не требующих высшего образования. Это не «временная адаптация» — это структурный факт. Почти половина дипломированных инженеров — курьеры, продавцы, охранники, водители, кладовщики.
Ещё 20% — квалифицированные рабочие и операторы. То есть теоретически они «в профессии». Но диплом инженера им не нужен — достаточно техникума. Следовательно, государство тратит миллиарды рублей на трёх- или пятилетнее обучение, результат которого — рабочий на станке с ЧПУ, которого можно подготовить за 11 месяцев в колледже.
Почему так происходит? Потому что промышленность не растёт. Она стоит.
В 2024 году индекс производства в обрабатывающих отраслях — на уровне 2021 года. Инвестиции в основной капитал — ниже, чем в 2018-м, если исключить военные заказы. А гражданское машиностроение — в упадке.
Да, есть «Ростех», есть «Калашников», есть «Алмаз-Антей» — но эти структуры работают в закрытом цикле, с собственными учебными центрами и узким отбором. Им не нужны массовые выпускники вузов с баллом 55. Им нужны люди из топ-10 вузов. Их — 5,4%. Остальные 94,6% — лишние.
При этом государство одновременно наращивает выпуск в системе СПО: 1,3 млн зачисленных в 2025 году — рекорд за полвека. Но за этим рекордом — не запрос рынка, а бегство из школы. Всё больше школ вводят внутренние проходные баллы в 10 класс. Не набрал 4,5 по профилю — иди в колледж. Колледж же становится социальным клапаном: туда идут не те, кто выбрал профессию, а те, кого не взяли в старшую школу.
И вот ирония: в то время как Минпросвещение рапортует о «триумфе СПО», Минпромторг признаёт, что ключевые машиностроительные предприятия в регионах переходят на сокращённую рабочую неделю. То есть даже существующим рабочим не хватает загрузки — а мы готовим ещё 1,3 млн в год.
Это не стратегия. Это хаос под видом плана.
Особенно цинично выглядит тезис о «платном образовании как признаке низкого качества». Доклад ВШЭ разрушает этот миф: выпускники-платники на старте карьеры зарабатывают больше бюджетников. Почему? Не потому, что платное образование лучше, а потому, что платники — чаще москвичи, чаще дети среднего класса, чаще обучаются в селективных вузах, чаще устраиваются в IT, нефтегаз или финтех. То есть платное образование — не причина, а маркер социальной стратификации.
Бюджетник из Тюмени с дипломом местного политеха — в проигрыше. Даже если он умнее, трудолюбивее, честнее. Потому что система устроена так, что место рождения и доход родителей определяют траекторию больше, чем знания.
Итог?
Россия производит инженерный избыток не для промышленности, а для статистики. Она заменяет развитие — имитацией подготовки кадров, маскирует технологическое отставание — цифрами о выпуске. И она обманывает молодёжь, внушая, что диплом инженера — это билет в будущее. На самом деле — это билет в долгий поиск себя в экономике, которая давно перестала верить в собственное производство.
В СССР инженер был фигурой системообразующей. Сегодня — он лишний человек в системе, которая сама себя разъедает. Доклад ВШЭ не просто констатирует это. Он — зеркало. Остаётся вопрос: кто готов в него смотреть — без иллюзий, без лозунгов, без надежды на «авось всё наладится»?
Пока ответа нет. Но цифры уже всё сказали.